Это очередной рассказ моего хорошего знакомого Несмеянова Алексея, повествующего о жизни в Сибири.
«Моему трехлетнему сыну Косте стало нездоровитЬся: насморк, кашель, першение в горле, чихает, глазки покраснели.
В поликлинике поставили диагноз — ОРЗ. Нужно парить ноги, чай с малиной, молоко с медом, горчичники…
Не помогало ничего!
Пошел к знакомому хирургу, Алексею Кореняку, с которым вместе в стройотряд ездили когда-то. «Вези, — говорит – своего сына в Москву к сестре. Там амброзии нет, все пройдет. У него аллергия».
Таня, сестра моя старшая, встретила с радостью и оставила Костика у себя до октября – к тому времени амброзия уже отцветает. Аллергия на третий день прошла, как будто ничего и не было!
Каждый год возить Костю к сестре мы не решились. У нее своих двое дочерей. А изолировать его от амброзии нужно было до 7 лет, чтобы организм окреп и выработал иммунитет против пыльцы этого ядовитого растения.
И решили мы с Верой (жена моя) поменять место жительства! Выбрали Усть-Илимск, там Верина тетка жила – все не одни!
Так я попал в Сибирь!
В Усть-Илимске была большая исправительно – трудовая колония и колония-поселение, а семьдесят процентов населения города — бывшие заключенные…
Устроился работать на ЛПК, на завод подготовки древесного сырья мастером на участок, где грузили деловой лес в вагоны для отправки в Китай и Японию. Подружился там с грузчиком Юрой, который после отсидки остался жить в Усть-Илимске.
Часто с Юрой на пару в секу* играли под деньги – это там любимая игра во время обеда.
А матерились здесь по-черному: в автобусе от мала до велика через каждое слово «б…дь» вставляют. Сначала слух резало, а потом привык. Понимал, что это отголоски зоны. А «б…дь», оказывается, здесь просто связка между словами.
Юра жил с женой и детьми в деревне на правом берегу. Держал корову и свинью. А летом брал очередной отпуск и месяц «без содержания» и уходил в тайгу на заготовку толокнянки**. Толокнянка хоть и занесена в Красную книгу, тем не менее, ее охотно принимали на заготовительных пунктах. А доход от сдачи толокнянки составлял не меньше годовой зарплаты грузчика.
Юра, как и многие другие, любил помечтать: «Вот накоплю денег – и на материк» (материк – это все что за Уралом). Но так всю жизнь и жили здесь — рыбалка, охота, щедрая лесная кладовая с грибами и ягодами. Царство тайги просто так не отпускает от себя!
Как-то, в начале октября, позвал меня Юра свинью колоть. Выпили мы слегка самогонки для храбрости, Юра взял ружье, а я нож. Дверца из свинарника выходила в загон, где корова стояла. Выгнали мы корову пастись в стадо. Юра открыл дверцу, но свинья выходить не хотела – видимо, чувствовала, что по ее душу пришли. Когда, наконец, свинья высунула свою огромную морду в дверцу — Юра выстрелил. Однако, пуля в глаз не попала, куда он целился, а пошла рикошетом по черепу. Свинья взбесилась, начала громко визжать и метаться по загону. Юра со страху выскочил из загона и закрыл за собой дверь, держа ее изо всех сил, чтобы свинья не смогла открыть ее. Я же, как птичка взлетел на кормушку для сена и завис на ней. Было очень страшно — внизу металась и орала разъяренная свинья! Потом Юра понял, что я остался внутри, и открыл дверь. Свинья выскочила из загона и рванула в огород. Вскоре она легла между грядок и затихла. Все было кончено, от потери крови она издохла сама. Хорошо, что наши жены не видели, что с нами произошло. А то натерпелись бы страху, как и мы!
Благополучный исход мы обмыли самогоном, подлечив наши душевные раны и изрядно потрепанную психику. А свежеобжаренные свиные колбаски были просто великолепны!
На следующий день, рано утром, мы с Юрой решили ехать на рыбалку сетями. Взяли с собой и ружья. Мне досталась двуствольная вертикалка 22-го калибра,. Патроны к ней были с дробью на зайца и птицу (тетерев, глухарь). Белка еще недолиняла, охотиться на нее было рано.
Чуть забрезжил рассвет — и мы тронулись в путь вверх по Ангаре. Алюминиевая лодка-плоскодонка шустро скользила по глади водохранилища. Местные звали его морем – настолько оно было огромным! По-над берегами уже начал образовываться лед.
Вдруг подул встречный ветер и пошла крупная волна. При каждом ударе лодки о волну брызги разлетались во все стороны. Я стоял у руля в тулупе и унтах. Грудь защищало пластиковое стекло, а брызги, которые летели в лицо, застывали на усах и бороде в лед! Юрка лежал на дне лодки и, за отсутствием тросика газа, при помощи длинной палки регулировал подачу бензина в двигатель.
Впереди показалось устье Илима. Из воды то там, то здесь торчали верхушки затопленных сосен. Когда я повернул лодку в сторону Илима, то по курсу впереди увидел торчащую из воды верхушку сосны. Я ее начал объезжать, поворачивая рулем вправо. И вдруг руль соскочил со шлицев вала руля! Видимо, от тряски, гайка, которой прикручен руль к валу, открутилась, и руль оказался у меня в руках в воздухе!
Я остолбенел! Что делать? Скорость-то приличная! Я заорал Юрику, чтобы сбросил газ, а он со страху крутнул палку не в ту сторону. Двигатель взревел и лодка рванула вперед!
До ближнего берега было метров 50. Температура воды не более 5 градусов. Мы оба в унтах и тулупах. Если перевернемся — это явная смерть! Нам не доплыть до берега! Можно сразу нырять на дно…
Перед глазами промелькнула вся моя жизнь, жена, дети…
Я в ярости вонзил этот руль на вал! В шлицы может и не попал, но с такой силой надавил на руль, что лодка отвернула от сосны и пронеслась совсем рядом! Смерть миновала нас… Меня немного трясло, но на наших лицах были радость и восторг – жизнь продолжается!
Заглушили двигатель, отремонтировали руль и пошли вверх по Илиму!
Вокруг нетронутая, нехоженая тайга! Настоящая сибирская река! Это было так прекрасно!
Через полчаса хода вверх по реке, на берегу заметили зимовье. Из трубы еле заметно струился дымок. Видимо, охотники!
Причалили. В зимовье никого не оказалось. На печи чуть булькая, томилась зайчатина! Аромат потрясающий!
Решили дождаться хозяина, а тем временем поставили три сетки и пошли к большому острову посередине реки поохотиться. Безрезультатно и от души нагулявшись по острову, решили проверить сети.
Первая сетка зацепилась за винт и ее намотало. Тем не менее, две толстые щуки по метру длиной мы все же извлекли. Сняли вторую сеть: щука и огромный окунь! Красивый, глаз не оторвать. С третьей сетки сняли еще три щуки. Я представил какие котлеты из них вкусные получатся! Просто сказка!
На опушке показались два охотника. Пригласили в зимовье на зайчатину. Разговорились. Познакомились.
— Алексей Севастьянов. – представился высокий мужчина лет сорока пяти.
— Фамилия как у космонавта, — сказал Юрик.
— Это мой старший брат — Севастьянов Виталий Иванович.
Сам Алексей оказался из Ленинграда. Жена стала попрекать, что денег мало. Начали ругаться, потом плюнул, сел на самолет и улетел в Братск. Познакомился с охотниками, и вот уже шестой год на Илиме.
Возвращаться? Про это не думает.
С одной стороны, неудачник, сбежавший от трудностей в лес. С другой стороны, неизвестно, где оно, это счастье у человека. Может, на материке с театрами, концертами и ресторанами, а может и здесь, среди нетронутой дивной природы, дающей человеку спокойствие и ощущение полноты жизни.»
*Сека – любимая карточная игра в местах лишения свободы.
**Толокнянка — стелющийся вечнозеленый кустарник из семейства Вересковые, очень похожий на бруснику. Препараты растения обладают выраженными антимикробными, противовоспалительными и мочегонными свойствами.
Загрузка ...